Есть обычай на Руси — ночью слушать Би-Би-Си.
(народное)

Сева Новгородцев — фигура для многих легендарная. Даже я, родившийся в 1980-м году, ещё успел осознанно застать эпоху, когда Севины радиопередачи были для моих соотечественников практически единственным источником знаний о западной рок-музыке, и даже скажем шире — знаний о современной не-советской культуре. Зато каким источником! Сева не просто рассказывал что придётся об исполнителях, популярных на тот момент. В своих исследовательских циклах он доходил до едва ли не академической скрупулёзности — при этом, впрочем, неизменно сдабривая всю подаваемую информацию своим собственным юмористически-сюрреалистическим творчеством. В результате получался ни с чем не сравнимый продукт под названием «Рок-Посевы», которые ловились на радиоприемники, невзирая на «глушилки» и зависимость коротких радиоволн от состояния атмосферы, писались на магнитофонные ленты, расшифровывались и переписывались в виде текстов. Популярность в СССР английского рока, в частности, таких групп, как Led Zeppelin, Deep Purple, Pink Floyd, Queen, не в последнюю очередь объясняется тем, что о них рассказывалось в «Рок-Посевах».

Затем появился «Севаоборот». Несколько интеллигентов собираются субботним вечером где-то в Лондоне за небольшим круглым (вернее, шестигранным) столом, разливают вино по бокалам и начинают в прямом эфире вести такую захватывающую беседу, что порой с сожалением смотришь на минутную стрелку часов, которая неумолимо приближается к концу отведенного часа. Час заканчивается, и участникам иногда приходится так скомканно обрывать разговор — например, о переводах английской поэзии на русский язык, или о путешествиях на Алтай, или о подлинной истории короля Ричарда III. Засыпая где-то в России (московское время-то — уже заполночь), представляешь себе, как они там, должно быть, некоторое время ещё продолжают беседовать, чтобы договорить мысли, которые мы не услышим, потом покидают студию, оставляя на столе бокалы из-под вина, и разъезжаются кто куда, в лондонскую ночь.

Я, строго говоря, новичок: каких-то девять лет — ничто по сравнению со стажем большинства Севиных слушателей. Однако я, надеюсь, не хуже других зацеплен за ту тонкую, но прочную духовно-интеллектуальную связь, которая соединяет ведущих и всех разбросанных по миру радиослушателей Би-Би-Си. Мне всегда казалось, что, повстречай я любого постоянного слушателя «Оборотов» — и, какими бы разными по возрасту, социальному статусу, жизненным интересам мы ни оказались, мы всегда смогли бы найти друг в друге много общего. И ещё мне всегда мечталось, что, случись мне приехать в Лондон, я мог бы стать гостем «Севаоборота», и у меня нашлось бы что рассказать в эфир.

Поэтому то, что произошло в первых числах июля 2006 года, я воспринял и до сих пор воспринимаю как должное. Так или иначе это случилось бы, иначе и не могло быть. Несколько десятков радиослушателей, и я в их числе, приехали в Лондон, чтобы поздравить Всеволода Борисовича с днём рождения, поучаствовать в вечеринке по этому поводу и стать гостями прямого эфира «Севаоборота» в студии Би-Би-Си.

* * *

Конечно, чтобы такая сказка сделалась былью, потребовались немалые усилия организаторов-энтузиастов и долгая подготовка. Подготовка эта началась ещё за год, а за несколько месяцев до события (традиционно называемого «июлькой») в московских ресторанах уже устраивались предварительные собрания будущих «делегатов съезда». На этих собраниях мне впервые довелось лично встретиться с Алексеем Татищевым и Сергеем Панциревым — людьми, благодаря которым много лет воплощаются идеи, интересные слушателям Севиных передач. Алексей — руководитель и движущая сила всего мероприятия, взваливший техническую часть на свои плечи, один из организаторов издательства «СКИТ ИНТЕРНЕШНЛ». Он уже не первый год устраивает события, связанные с именем С. Новгородцева. Сергей — веб-дизайнер и поэт, основатель сайта seva.ru: без информационной поддержки этого сайта также вряд ли что-нибудь могло состояться. Имена Сергея и Алексея давно были у меня на слуху, Сергей даже был человеком, которому я в 1998-м году отправил и от которого получил первые в своей жизни электронные письма, однако возможность познакомиться «вживую» представилась только теперь.

18 марта 2006 г. я, сжимая в руке распечатку письма от Татищева, пришёл на первую предварительную встречу в один из московских ресторанов. Поздоровавшись, я присел за стол в круг незнакомцев, которые уже о чём-то оживлённо беседовали. Трудно было бы избежать чувства неловкости на моём месте, но неловкость длилась не дольше нескольких минут — на смену ей тут же пришли эйфория и тёплое расположение ко всем присутствующим. Ещё даже не выпив ни грамма, я чувствовал себя «своим» в той компании: может быть, кому-то звучащие в ней реплики и могли показаться непонятными, но только не мне.

— Надо обязательно сходить на Эбби Роуд!..

— Да, и сфотографировать всех нас переходящими через дорогу!

— И посмотреть электростанцию Баттерси!

— Ага, только запастись надувной свиньёй!

— Те, кто поедут на автобусе, должны понимать, что мы все в нём будем жить как на одной подводной лодке!

— Причём жёлтой…

Затем пошли месяцы ожидания: пока организаторы поездки самоотверженно решали вопросы денег, виз, транспорта, гостиниц и прочего, мне оставалось только купить карту Лондона и, вовремя выплачивая взносы, с волнением изучать её, ожидая заветного дня.

Всего в съезде приняло участие 66 человек (по совпадению, столько же лет исполнялось лондонскому имениннику), 17 из которых летели в Лондон самолётом, а остальные — в течение недели добирались автобусом через всю Европу. Не желая растрачивать себя на дополнительные впечатления, я выбрал «самолётный» вариант.

Запомнилась встреча с Татищевым в кафе на Бауманской 26 июня: в тот день в Москве прошёл невероятный ливень, превративший Спартаковскую улицу в бурный поток с водой по колено (это не преувеличение), а столовую нашей фирмы — в бассейн. Через час после ливня небо очистилось, жарило солнце, и несчастные водители вычерпывали чем придётся воду из вышедших из строя автомобилей. Бауманская улица была покрыта тонким слоем воды и напоминала Венецию во время прилива. Я встретил Татищева за столиком кафе: рядом один из участников заполнял анкету на Шенгенскую визу, на мобильный Алексею непрерывно поступали звонки. Алексей рассказал, как неожиданно легко и быстро были выданы британским посольством несколько десятков виз для участников съезда — «доброе имя Севы» сыграло волшебную роль. Но, судя по тому, как отмалчивался Алексей на предмет всего остального, было видно, что другие вопросы решаются не столь гладко. Через несколько дней я узнал, что Шенгенские визы для тех участников, которые ехали автобусом, отсутствовали до последнего момента и были получены всего за пару часов до выезда — и это только одна из сложностей, которые пришлось преодолеть организаторам. Но с точки зрения рядовых «делегатов», всё прошло очень гладко и без серьёзных накладок.

* * *

Для меня, как и для большинства участников, этот съезд был первой поездкой в Лондон.

— Неплохой повод для того, чтобы в первый раз побывать здесь, — шутливо сказал мне Сергей Панцирев, сам в Лондоне бывавший неоднократно. И серьёзно добавил: — Насколько я знаю, люди часто привязываются к Лондону и ищут новые поводы для того, чтобы приехать.

Сергей был руководителем «самолётчиков», которые вылетали из Шереметьево-2 ранним утром 7 июля. Я в очередной раз убедился, какой маленькой делают Землю реактивные лайнеры: из Москвы кажется, что Британия — это очень далеко, но самолётом туда — каких-то три с половиной часа, заскучать не успеешь. Я не буду здесь подробно рассказывать о своих впечатлениях от Лондона как такового: мне хотелось бы уделить основное внимание событиям, связанным со съездом, но от упоминания самых ярких картин трудно удержаться.

Первая из них связана ещё с приземлением самолёта. Мы довольно долго и плавно снижались в облаках, но, как только прошли их, в иллюминаторе открылось нечто для меня совсем неожиданное. Внизу была уже хорошо отштудированная мною за несколько месяцев карта Лондона — вернее, это был сам Лондон, его центральная часть. Настоящая Темза была не нежно-голубой, а жёлто-коричневой, зато извивы её точно повторяли картографические. Я мог разглядеть мосты — Тауэрский, Лондонский, Ватерлоо, потом снизу проплыли четыре белых трубы электростанции Баттерси, потом — уже совсем близко — пошли необозримые кварталы низких домов из тёмно-коричневого кирпича. На улицах был различим транспорт, соблюдающий левостороннее движение. Оказывается, над центральным Лондоном проходит глиссада аэропорта Хитроу, и в любой момент в небе виден пассажирский самолёт, идущий на посадку — вещь немыслимая для нашей стратегически-засекреченной-строго-охраняемой Москвы.

Как только мы добрались до нашей гостиницы в районе вокзала Паддингтон, Сергей Панцирев, уже с утра неважно выглядевший, слёг. Болезнь мучила его на протяжении всего съезда и давала возможность лишь на небольшое время появляться на самых главных событиях. Более-менее восстановиться Сергею удалось только к последнему дню съезда — впрочем, он и его супруга оставались в Лондоне ещё на несколько дней после отъезда и отлёта участников.

Первый день в Лондоне, хоть и был длиннее на три часа за счёт разницы во времени, прошёл довольно сумбурно. Наш руководитель, Сергей, что называется, выбыл из игры. Мы все ожидали прибытия автобусной группы во главе с Татищевым, но к назначенному времени группы не было, и Алексей не выходил на связь по мобильному телефону. Отходить далеко от гостиницы тоже было нельзя: по плану, сразу по прибытии автобуса намечалась общая автобусная экскурсия по городу, которую не хотелось бы пропустить. Наконец кому-то удалось дозвониться до Алексея, и мы узнали, что автобус стоит в пробках. Группа «автобусников» приехала только под вечер, экскурсию на автобусе уже нельзя было проводить. С крыльца гостиницы, словно с трибуны, Алексей обратился к нам с воодушевляющей речью, суть которой состояла в следующем: гида по городу нет, Сергей Панцирев болен, но мы — в Лондоне, и он, Татищев, готов устроить для желающих пешую прогулку по лондонским достопримечательностям. Предложение было в моём вкусе — приехав в интересный для себя город, я могу отшагать в нём пешком за день десятки километров, это проверенный факт. Группа желающих, и я в их числе, отправилась вслед за Татищевым, в то время как солнце уже закатывалось.

Алексей обратил наше внимание на витрину музыкального магазина, в которой были выставлены саксофоны.

— Мы тут выяснили, — сообщил он нам, — что, проходя мимо этой витрины, Сева часто заглядывается на этот вот инструмент…

— И сколько он стоит? — спросили мы у Алексея.

Он назвал приблизительную сумму.

— Вряд ли мы сможем собрать такую. Скорее всего, завтра придётся покупать для Севы велосипед.

За этим последовало несколько часов ночной пешей гонки через весь центральный Лондон. Поспевая за Алексеем, мы вдыхали воздух мест, названия которых мне были знакомы прежде лишь по текстам для заучивания на уроках английского: улица и площадь Пиккадилли, Трафальгарская площадь, Вестминстерское аббатство, Стрэнд, район Сохо, Чайна-таун, Ковент-гарден. Кто-то молил идти помедленнее, кто-то бросал идти с нами, кто-то потерялся и был вынужден ночью, не зная не только города, но даже и английского языка, самостоятельно искать дорогу до гостиницы.

Под конец прогулки мы зашли отдохнуть в паб «Шерлок Холмс», вывеска которого была как раз изображена на обложке моего путеводителя по Лондону, купленного незадолго до выезда. Те, кто умудрился не отстать от Татищева, возвращались в гостиницу на втором этаже автобуса — глубокой ночью по лондонскому времени, в то время как в столице Отечества, наверное, уже начинался рассвет.

* * *

Главным событием субботы 8 июля был выход в прямой эфир передачи «Севаоборот» с участием делегатов «июльки». Всего, как я уже упомянул, в Лондон прибыло 66 человек, но, по строгому требованию службы пожарной безопасности Би-Би-Си, в студию могли быть пущены только 30. Татищев был вынужден сам составить список тех, кто попадёт на передачу, и он, естественно, выбрал ветеранов и людей, приехавших из самых далёких мест. Я не относился ни к той, ни к другой категории и изначально в список не попал. Но везение и случайное знакомство (на почве любви к группе Pink Floyd) позволили мне в конечном итоге занять в этом списке место человека, который, по личным причинам, отказался от участия в передаче.

Утром Татищев снова обратился к делегатам с гостиничного крыльца: необходимо было решить вопрос о подарке для Севы. Предварительно мы думали подарить саксофон: в молодости Сева был саксофонистом в джазовом ансамбле, но уже очень давно в Лондоне его саксофон украли, и разные обстоятельства не давали приобрести новый. Дарение музыкального инструмента — дело рискованное, но организаторы подошли к нему со всей возможной ответственностью: консультировались с профессиональными музыкантами, через Севиных близких осторожно узнали, каким именно саксофоном хотел бы владеть именинник.

Сложность была в том, что сумма, которую требовалось выложить за саксофон нужной марки, представлялась слишком большой, и Алексей предложил нам запасной вариант: купить велосипед, который тоже пригодился бы Севе для того, чтобы добираться на работу.

Мы притихли, пытаясь утешить себя: не получилось так не получилось, пусть будет велосипед. Но через минуту на всех словно сошло озарение: ведь мы приехали в Лондон на беспрецедентное мероприятие, и прекрасный повод подарить саксофон именно сейчас может больше не предоставиться никогда. Все были охвачены желанием не сдаваться раньше времени и сделать всё возможное для того, чтобы первоначальный план реализовался. Тут же родилась идея: пустить по рукам листок бумаги, на котором каждый анонимно напишет, какую сумму может дать на подарок (ясно было, что кто-то сможет дать больше, кто-то — меньше), и, судя по общему результату, — отправляться либо в музыкальный магазин, либо в «Спорттовары». Листок заполнили, и, не без обнаружившейся поддержки крупных анонимных спонсоров, Алексеем было принято решение: всё-таки саксофон.

Днём, после автобусной экскурсии по городу, мы припарковались в районе Вестминстерского аббатства, ожидая прибытия подарка и съёмочной группы с BBC, которая хотела включить хронику сюжета о нашем мероприятии в документальный фильм о BBC World Service.

Алексей Татищев гордо тащит только что купленный саксофон.

Появившийся Алексей радостно сообщил, что саксофон — не без трудностей — куплен, и через несколько минут вынес из-за угла большой чёрный кофр. Пока мы с интересом рассматривали потемневший от времени (1953 года выпуска, если не ошибаюсь) духовой музыкальный инструмент марки Selmer, Алексей рассказал историю его приобретения. Как обнаружилось в магазине, цена этого саксофона была выше той, на которую мы рассчитывали. Пришлось объяснять, что инструмент покупается в коллективный подарок, и больше собранной суммы денег нет. Хозяева сначала предложили немного сбросить цену и отдать саксофон без кофра, но и на это, поскольку цена всё ещё превышала собранную сумму, наши представители пойти не могли. Впрочем, покупаемый саксофон вообще был одним из самых дорогих в магазине, поэтому хозяева удалились на совещание и, подумав, решили всё-таки уступить инструмент вместе с кофром за «нашу» цену. Чтобы проверить работоспособность инструмента, по телефону был вызван специальный человек, а под конец наши представители получили возможность не без удовольствия ответить на вопрос: «Вы из какой страны, ребята?»

Раритетный Selmer.

Довольно сильно задержавшиеся телевизионщики попросили нас пройтись по улице мимо работающей видеокамеры, после чего мы поспешили в Bush House — офис BBC World Service, то самое место, откуда с послевоенных лет велись «вражеские» трансляции радиопередач на Советский Союз. На пороге Бушхауза нас встречал сам Всеволод Борисович, и, под прицелом видеокамеры, три десятка избранных делегатов вышли из автобуса и пожали ему руку.

Крыльцо Бушхауза.

На проходной группа чернокожих охранников налепила на всех наклейки с номером и надписью “BBC GUEST” и сопровождала нас повсюду, следя за тем, чтобы толпа дорвавшихся до цитадели иностранных туристов ничего не фотографировала себе на память. (Впрочем, следили не везде: например, можно было спокойно засняться у бибисейского писсуара. Да и многие другие кадры тоже были сделаны, исподтишка.) Надо сказать, что, хотя я видел довольно много богатых офисов в Москве — такой чистоты и офисной роскоши, как в здании всемирной службы BBC, мне встречать ещё не доводилось.

В студии: Севаоборотовский стол.

Нас проводили в место, где расположена самая большая в Бушхаузе радиостудия (обычно «Севаобороты», как нам рассказали, проходят в довольно маленькой комнатке). Увы, у нас уже не было времени на то, чтобы посмотреть столовую, в которой за час до эфира начинается предварительная беседа ведущих с гостем «Севаоборота». Зато традиционное вино и стаканчики были приготовлены на всех. Мы расселись на стульях в студии. В очередной раз нам строго напомнили: снимать категорически запрещено.

— А вот им снимать можно? — с невинным видом спросил у охранников Игорь (помощник Татищева), показывая в строну бригады телевизионщиков.

— Им — можно, у них есть разрешение, — терпеливо ответили охранники.

— Прекрасно, — сказал Игорь, — тогда пусть они возьмут наш фотоаппарат и сделают нам коллективную фотографию.

Прежде чем не ожидавшие такого хода охранники сообразили, что и этого нельзя, так как у телевизионщиков разрешение на видео-, а не на фотосъёмку, — исторический кадр был сделан. Я едва не расплакался, когда увидел эту фотографию на следующий день в блоге Игоря: редко когда увидишь столько счастливых лиц.

Но охранники снова напомнили о себе: по их подсчётам, в студии находилось на три человека больше, чем положено, и передача не будет выпущена в эфир, если сейчас же трое не покинут студию. Ситуация сложилась почти майнридовская — когда потерпевшие крушение должны кого-то съесть, чтобы выжить. Как потом выяснилось, вроде бы, составляя список, Татищев неправильно понял требования и не исключил себя и Сергея Панцирева из квоты приглашённых. Третьим «лишним» человеком была Анна Панцирева, которая сопровождала больного Сергея. К счастью, Сева спас положение: он предложил трём желающим расположиться в звукооператорской комнате за стеклом, где было даже интереснее, так как можно было наблюдать всю техническую «кухню» выпуска передачи в эфир. Желающие нашлись, и за десять минут до начала эфира всё было улажено.

Возможно, вам интересно знать, как проводятся радиопередачи в прямом эфире Би-Би-Си? Рассказываю.

Радиостудия представляет из себя помещение, перегороженное звукопоглощающей драпировкой, напротив которой — стеклянная стена комнаты звукооператоров. Всюду, куда ни кинь взгляд, находятся часы, показывающие точное время, сигнальные лампочки прямого эфира и — без них тоже нельзя — пожарной тревоги. По углам, в точно выверенных местах, расположены стойки с микрофонами — нас попросили относиться к ним бережно и не дай Бог не сдвинуть их. Ведущие сидят за довольно старым, покрытым сукном шестигранным столом. Собственно, беседа начинается ещё до эфира — в идеале за час, чтобы участники к началу передачи раскрепостились, и вещи, о которых будет идти речь в эфире, были предварительно обговорены.

В студии: общение с Леонидом Владимировичем.

За несколько минут до прямого эфира в студии можно услышать то, что передаётся в настоящий момент — в нашем случае это выпуск новостей. Затем звучит заставка, загораются лампочки и —

— Добрый вечер, уважаемые радиослушатели!..

Но странно слышать всё это не в радиоприёмнике, а от человека, сидящего в одной с тобой комнате. Тембр голоса совсем не такой. И в первый раз в моём воображении рисовалась не лондонская студия, а спальные районы российских городов, и люди, полуночничающие у радиоприёмников.

В студии: Сева.

Запись этого «Севаоборота», как и всех других, можно скачать на сайте seva.ru. Несколько человек выступили с приветственными речами, рассказывали о себе. Часто звучала мысль, что интернет заменил радиоволны, и большинство из нас уже слушает передачи BBC без помех либо через потоковое аудио, либо в скачанном с seva.ru варианте. Через пятнадцать минут после начала передачи один мой друг, оставшийся в Москве, бросил попытки настроить коротковолновый приёмник: ему так и не удалось послушать в прямом эфире «Севаоборот», на котором, как он знал, я буду присутствовать. «Интернет, — написал он потом в своём блоге, — превратил радио в архаизм… Как ни подкручивал я ручку настройки, из динамиков доносились лишь песни китов из далёких галактик… Ну что же, сказал я себе в успокоение, невелика потеря… Через пару дней Ваня вернётся домой, и тогда я попрошу его „скачать“ из интернета запись той передачи в Real Audio (а то у меня тут трафик дорогой)».

Час прямого эфира прошёл как одна минута. Я помню, как бросал взгляд на часы и видел: пятнадцать минут, полчаса, три четверти часа. Во время музыкальной паузы звукооператор попросила ведущих не аплодировать громко в микрофон. Севе было подарено старинное издание стихов Маяковского. Сразу после эфира охрана вежливо, но быстро и твёрдо выпроводила всех на улицу, и мы, понемногу распадаясь на группы, отправились по ночному Лондону в поисках мест, где можно подкрепиться и выпить.

— Братцы! — говорил в пабе радостный Татищев, осушая очередную пинту пива. — Давайте путешествовать! Давайте встречаться! В Росии, в Англии, в Чехословакии — где угодно. Давайте хорошо проводить время!

В пабе после «Севаоборота»: «Ребята, давайте встречаться!»

Продолжение…

Версия для печати