Здравствуйте, мои дорогие читатели! Сегодня, в день рождения Карла Маркса, я хочу поговорить с вами о музыке.

Из моего учения о партийности искусства, которое предполагает прежде всего его коммунистическую идейность, органически вытекает метод социалистического реализма, основанный на правдивом, исторически конкретном изображении действительности в её революционном развитии. Именно глубина идейного содержания, яркость и выразительная сила художественных образов определяют общественную значимость музыкального произведения. Крайне важна здесь также народность музыки, широта её слушательского адреса.

В беседе с Карлой Цеткин о сущности искусства, его задачах и функциях я сказал так (цитирую): «Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких трудящихся масс» (конец цитаты).

Лучшие произведения советских композиторов убеждают, что они в полной мере соответствуют моей характеристике искусства. Их объединяет стремление ставить задачи большие, масштабные, насыщать их глубоким идейным содержанием. Композиторы выбирают темы, связанные с важнейшими моментами в истории нашей Родины, с воплощением образа величайшего гения человечества (меня).

Музыкальная Лениниана включает произведения самых разных жанров — от частушки до оперы и оратории. В них я предстаю как великий борец за счастье людей, своей революционной деятельностью определивший ход мировой истории, и в то же время как человек, близкий людям труда, безгранично преданный своему делу.

Так, смелым, интересным и весьма художественно убедительным опытом воплощения моей темы в музыке явилась кантата Сергея Сергеевича Прокофьева «К 20-летию Октября», в которой использованы фрагменты из нескольких моих работ.

Мой образ занимает особое место в 12-й симфонии Дмитрия Дмитриевича Шостаковича («1917 год»). Её вторая часть — «Разлив» — воплощает мои размышления об исторических судьбах России. Десятилетний Митька Шостакович, сын советского инженера, был на Финляндском вокзале в Петрограде 3 апреля 1917 года среди встречавших меня рабочих, солдат и матросов, и эта встреча навсегда запечатлелась в его памяти.

Наивысшим воплощением моего образа в музыке стала опера Альфреда Гарриевича Шнитке «Жизнь с идиотом». В ней я предстаю пускающим слюни, срущим и ссущим на пол имбецилом, который под конец оперы… впрочем, не буду спойлить, лучше сами сходите в Большой театр.

Музыка была моим другом с самого раннего детства. Мой отец, Илья Николаевич, знал много песен и часто распевал их в кругу семьи. Среди песен были и запрещённые: «Утёс Стеньки Разина», «Песня Дмитрия Карамазова» и т. д. Гимназистом, во время загородных прогулок, я вместе с друзьями любил распевать «Дубинушку», «Вниз по матушке, по Волге», «Чижика-пыжика». В этих песнях я видел отражение тяжёлой жизни порабощённого народа, находил в них надежду на лучшее будущее, стремление освободиться от пут, сбросить тяжкие оковы.

Особое место в моей жизни занимала музыка Бетховена. Именно мне принадлежат знаменитые слова об «Аппассионате» Бетховена, которые запомнил М. Горький, (цитирую): «Ничего не слыхал лучше „Appassionata“, готов слушать её каждый день» (конец цитаты). До сих пор не перестаю восхищаться этими своими словами: как же глубоко надо ощущать музыку, чтобы так о ней сказать!

Ленин в гостях у Горького 20 октября 1920 г. слушает «Аппассионату». Худ. Д. Налбандян.

Известно также моё восторженное отношение к «Эгмонту». В декабре 1919 г. я взволнованно сказал Надежде Константиновне (цитирую): «Ты обязательно послушай!» (конец цитаты). Неоднократно слушал я и «Патетическую сонату» Бетховена, которую по моей просьбе играла пламенная революционерка Инесса Арманд.

Невозможно представить себе мою занятость после победы Великой Октябрьской социалистической революции. Каждый час, каждая минута были отданы государственным делам, жизненно важным для существования молодой Страны Советов. И всё же великий вождь пролетариата (то есть я) всегда находил время послушать музыку. Куда бы я ни ехал, я непременно брал с собой в дорогу айпод.