Одним из самых первых и наиболее болезненных воспоминаний моего детства стала вошедшая во все хрестоматии история о сливовой косточке, добросовестно записанная Львом Толстым в назидание детям. Наверняка каждый из вас вспомнит свой школьный учебник по родной литературе с пожелтевшими от времени фотоснимками двух поразительно похожих физиономий — детской (маленького меня), красной от стыда, и взрослой (моего отца Ильи Николаича), пунцовой от гнева; обе с залысинами и характерным ленинским прищуром. А дело было так (цитирую ЛНТ)…
Мать купила слив, собираясь после обеда дать их детям, положила их на тарелку. Володя никогда не пробовал слив и всё ходил вокруг них, принюхиваясь: уж больно они ему понравились, так и хотелось попробовать. Когда в комнате никого не было, он не удержался — схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать пересчитала сливы и, недосчитавшись одной, сказала отцу.
Отец за обедом спросил детей, не съел ли кто из них одной сливы. Все дети ответили: «Нет». Володя покраснел как рак и тоже сказал: «Я не ел».
«Не в том беда, что кто-то из вас сливу съел, — сказал отец, — а в том, что в сливах есть косточки, и если кто не знает, как сливы есть, и косточку проглотит, тот через день умрёт. Вот чего я боюсь».
Володя побледнел и произнёс: «Нет, я косточку в окошко выбросил».
Все засмеялись, а Володя заплакал.
Так во мне сызмальства проявился бунтарский дух: другой раз я нарочно, назло отцу, ел сливы с косточками, чтобы отравиться синильной кислотой, и, когда это наконец произошло, и бледная, забитая мать металась в приёмном покое Симбирской больницы, кудрявый мальчик в реанимации счастливо улыбался…